Институт психологии Российской Академии Наук подвел итоги своей 35-летней работы. Это головное научное предприятие психологической отрасли было создано в момент бурного развития отечественной науки и производства, когда достижения атомной энергетики, авиастроения, космической отрасли нашей страны были неоспоримы, а психология  активно способствовала этому успеху. Об истории Института, работе его лабораторий и задачах, стоящих перед коллективом, мы попросили рассказать его директора, члена-корреспондента Академии Наук, доктора психологических наук Анатолия Лактионовича Журавлева.

 - Анатолий Лактионович, в Государственной Думе завершилось обсуждение Закона о науке. Что он внесет в жизнь возглавляемого Вами Института?

 - К Закону о науке отношусь положительно: в нем законодательно закрепляется государственная поддержка российской науки и, что для меня особенно важно, фундаментальной науки.

Обсуждение этого Закона предварялось Соглашением на 2006-08 годы между Президиумом Академии Наук и Правительством Российской Федерации. Соглашением были установлены правила взаимодействия научных организаций РАН и Правительства. И очень важно, что эти правила не могут быть изменены в течение трех лет.

Закон о науке дает право академическим учреждениям заниматься не только научными исследованиями, но и образовательной деятельностью, создавая образовательные учреждения, и это принципиально важно. Тем самым в нашей стране законодательно утверждается новая форма интеграции науки и образования. Традиционно вузы имели возможность заниматься научно-исследовательской деятельностью, а теперь академические организации получили право заниматься образовательной деятельностью. Вследствие этого появился какой-то баланс, и это безусловное достоинство принятого Закона. Мне бы хотелось в этой связи, не умаляя достоинств традиционной формы интеграции образования и науки, рассказать о нашей образовательной деятельности. Ведь занимаемся мы ею фактически с 1993 года. И у нашей работы, безусловно, существуют важные преимущества. В образовательный процесс включается новое психологическое знание, добытое преподавателями-исследователями. Ведь пока академические исследования вынашиваются, вырастают в публикации, в монографии, в диссертации и становятся достоянием преподавателей вузов, проходит достаточно большое время. В нашем же случае сокращается расстояние между производством научного знания и потребителем, будущим молодым специалистом. В этом принципиальное различие традиционной и новой формы интеграции.

Достоинством нашей формы интеграции следует считать и то, что студенты могут включаться в производство нового психологического знания вместе со своими преподавателями, которые являются, прежде всего, высококвалифицированными исследователями.

Важен и воспитательный аспект: работа под руководством крупных ученых оказывает сильное влияние на студентов. Так что новая форма интеграции науки и образования имеет огромные перспективы в нашей стране.

 - Анатолий Лактионович, в советское время уже было такое явление, когда крупнейшие ученые передавали свои знания учащимся напрямую. Например, в новосибирской математической школе преподавали научные деятели с мировым именем. Выпускники до сих пор вспоминают об огромном влиянии авторитета больших ученых на раскрепощение мышления учащихся, на их мировоззрение, на выбор пути...

 - Вы абсолютно правы, у нас уже были очень эффективные попытки соединения науки и образования. Вследствие целенаправленной государственной политики в системе академгородков образование было организовано на базе научных учреждений, на базе передовой академической науки.

 - Что, на Ваш взгляд, следовало бы сохранить из прежнего устройства Академии Наук?

 - Надо сохранить принципы научного планирования снизу, со стороны научных учреждений и научных сообществ. Государственные структуры могут заказывать только практически ориентированные исследования, но заказать фундаментальные исследования невозможно.

 - Иными словами, наука имеет свою логику развития, и вмешательство внешних сил может ее нарушить?

 - Можно сформулировать и так.

 - Сейчас, когда достижения западной психологии стали доступными, все чаще говорят о том, что нельзя забывать об отечественном научном наследии. Что Вы думаете по этому поводу?

 - Современная наука вырастает, безусловно, из отечественных традиций. Существует проблема переноса и использования знаний, добытых в одном обществе, на другое. Особенно часто представления западных и отечественных исследователей различаются в социальных и гуманитарных науках. Поэтому необходимо развивать отечественную психологическую науку, особенно ту, которую мы называем социальной. Это принципиальный вопрос, и наш Институт реализует эти позиции.

И здесь я хотел бы сказать об огромной работе, которая выполняется в нашем Институте лабораторией истории психологии. Издается серия «Памятники психологической мысли». В последние годы вышли два тома работ Б.М. Теплова, редчайшее издание - три тома работ В.А. Вагнера. Мы делаем достоянием современной науки наши традиции, и издание «Памятников психологической мысли» - очень важное направление в нашей работе. Лаборатория истории психологии, руководимая профессором В.А. Кольцовой, добывает новое историческое знание: открываются новые имена и регулярно собираются конференции, в том числе и международного уровня. В последние годы мы проводили ряд мероприятий, посвященных исследовательской деятельности наших ученых, основателей научных школ: Я.А. Пономарева, специалиста в области психологии творчества, К.К. Платонова, известного работами в области психологии труда, психологии личности, истории психологии, крупнейшего специалиста в области авиационной, социальной, клинической психологии. Прошло всероссийское мероприятие, посвященное научной деятельности профессора В.Н. Дружинина. Эта работа необходима, прежде всего, для того, чтобы интегрировать традиции и наиболее выдающиеся идеи, которые существуют в трудах отечественных специалистов.

К сожалению, в истории психологии в XX веке были некоторые задержки интенсивного развития, и первая произошла во время Октябрьской революции и Гражданской войны. Потом в 20-е годы в России и в других республиках СССР психологическая наука развивалась чрезвычайно интенсивно, происходило становление целого ряда новых отраслей. Затем в середине 30-х годов и позже, в связи с Постановлением 1936 года «О педологических извращениях в системе Наркомпроса», опять произошло снижение интенсивности исследований. Вторая мировая война, а недавно так называемая перестройка и реформы 90-х годов тоже поменяли ход развития науки.

Эти вынужденные разрывы в естественном историческом развитии сказываются на использовании традиций. Проходят какие-то периоды времени, и мы начинаем заново открывать уже открытое. Поэтому история психологии у нас – это важнейшая отрасль. И все-таки традиции становятся востребованными и благодаря историческому анализу используются. Поэтому настоящим профессионалом нельзя стать, не зная современной теории и истории науки, в которой человек работает.

 - Анатолий Лактионович, какие направления работы Института в настоящее время Вы считаете приоритетными?

 - Остановлюсь на некоторых направлениях, наиболее актуальных и злободневных. Крайне необходимо возрождать психологию труда, инженерную психологию и эргономику. Реформы 90-х годов отодвинули на задний план развитие современных технологий, и только в последние годы государственная политика вернулась в науку и промышленность. Отрадно, что обсуждаются программы развития нанотехнологий, космических исследований, и в этом участвует непосредственно глава государства. Разрабатывается программа развития авиационной промышленности, всероссийская программа по развитию дизайна.

Следствием возрождения промышленности, возрождения программ развития техники и технологий стало возрастание спроса на инженерную психологию и эргономику. Их сегодняшнее состояние было проанализировано в апреле этого года на всероссийском совещании, прошедшем на базе нашего Института. Есть решение совещания, есть программа, направленная на развитие этих отраслей, чему я придаю огромное значение.

 - Психология труда и инженерная психология были становым хребтом вашего Института?

 - Благодаря этим отраслям в свое время стало возможным создание нашего Института в системе Академии Наук, тогда к его организации из Ленинградского государственного университета был привлечен инженерный психолог профессор Б.Ф. Ломов.

Сейчас мы переживаем особый период в нашей истории. То, что происходит в обществе, чрезвычайно важно и благоприятно для развития такой отрасли, как историческая психология.

 - Вы имеете в виду не историю психологии, а особую, историческую психологию?

 - Да, ведь сегодняшний день становится историческим очень быстро. Динамика развития нашего общества, экономики, политики, социальной сферы, юриспруденции очень высока. Меняется социальная психология людей, групп, целых регионов и общества в целом. Конечно, в истории России уже были такие периоды, когда интенсивность изменений психологии людей и групп была столь же велика. По сравнению с нашим активно развивающимся обществом и с динамично развивающейся психологией, психология западных обществ кажется просто «спящей». У нас чрезвычайно благоприятная среда для изучения, для фиксации стадий и закономерностей этой исторической психологии.

 - Анатолий Лактионович, Вы являетесь автором книги о нравственно-психологической регуляции экономической активности. Учитывают ли деловые люди советы психологов при ведении бизнеса? Предусматривает ли этика бизнесмена моральные ценности?

 - Экономическая психология в 90-е годы претерпевала серьезнейшие изменения. В это время социально-экономическая среда настолько радикально менялась, что изменилась и экономическая психология людей. Я имею в виду, прежде всего, отношение людей к собственности и собственникам, отношение к деньгам и психологические особенности финансового поведения, отношение к богатству и богатым, к бедности и бедным людям. Это также новые формы потребительского поведения и феномена потребительства, отношение к сбережениям, к налогам, новое отношение к инвестициям и новое инвестиционное поведение. Одним словом, немало нового возникло в экономической психологии людей и групп. Это направление исследований остается перспективным, ибо очень многие проблемы оказались чрезвычайно трудоемкими и для их решения нужны крупномасштабные и лонгитюдные исследования.

Обнаружилось, что закономерности в динамике экономической психологии не так просты для изучения, а наработки западных экономических психологов узко применимы. Различия в менталитете людей оказались существенными, и в нашей стране родились некоторые новые экономико-психологические феномены, которые не типичны для западных обществ. Например, западный человек не может понять, что такое «вынужденное предпринимательство». Как можно заниматься предпринимательской деятельностью при отсутствии мотивации? Но у нас давление социальных условий вынуждает людей к этому, и такое предпринимательство имеет в основном женское лицо.

Или другой феномен: у нас существует достаточно большая категория людей, которые не хотят приспосабливаться к среде. Они как бы уходят от проблем, а преобразований вообще не замечают. В самом начале реформ экономисты полагали, что достаточно создать определенные экономические условия, чтобы человек, включившись в них, стал соответствующим образом действовать. Однако это не сработало вследствие психологического фактора.

 - Получается, что у нас какая-то третья форма капитализма построена. Есть азиатская - конфуцианская, с моральными регуляторами; есть западная - протестантская, основанная на чистой выгоде; а в России возникла третья, особая форма, имеющая свои социокультурные основания.

- Абсолютно правильно Вы говорите. И сейчас нередко рассуждают о том, что экономические реформы начала 90-х годов провалились, столкнувшись с непреодолимостью именно психологических барьеров, нашего традиционного менталитета. Экономисты-реформаторы слабо понимали российское общество вообще, и спрогнозировать, что вдрызг разобьется их реформа, они были не в состоянии. Это могли сделать психологи и социологи, но их не слушали, хотя были высказывания и публикации на эту тему. Говорилось же, что поддержат реформы максимум 20% населения, а 80% населения будут противодействовать им в разных формах, потому что почва у нас другая.

И на российской почве можно выращивать тропические фрукты, но нужно ли это делать? И в этом отношении мудро поступили элиты восточных, азиатских государств. Они строили экономические преобразования с учетом традиций, своего национального характера, особенностей национальной культуры. И сделали это успешно.

- У нас до сих пор нет анализа «восточного» подхода, в обществе знания о нем практически отсутствуют, лишь изредка появляется информация  в отдельных СМИ.

- Считать россиян представителями западного мира - это стратегическая ошибка. Психологический фактор можно игнорировать только временно, а потом он все равно даст о себе знать. Общаясь с представителями Китая, Вьетнама, Японии, Кореи, мы с удивлением увидели, что для них это очевидные вещи.

Мне также хотелось сказать еще об одном важнейшем направлении – о развитии психологической науки в структуре нейронаук, где она представлена нейропсихологией и психофизиологией. Это направление имеет колоссальные перспективы, и сегодня оно является одним из актуальных направлений исследований в Институте психологии. Мы готовимся к предстоящему в 2008 году Третьему конгрессу по нейронаукам, который пройдет на базе нашего Института.

- Научная книга и научные переводы очень важны для работы ученого. Расскажите о работе издательства Института.

- Поскольку научно-исследовательская деятельность нашего Института имеет такую цель, как производство нового научного знания, то представление этого нового знания происходит, прежде всего, в виде научных диссертаций, монографий, книг, сборников научных трудов. Мы строим свою политику в этой области через редакционно-издательский совет Института, а реализуется она через наш редакционно-издательский отдел.

Приоритет в издательской деятельности Института имеют новые научные направления, новые научные результаты. Мы придаем также огромное значение серийным изданиям, ибо в сериях существует фундаментальность. У нас есть такие научные серии, как «Методология, теория и история психологии», «Методы психологии». Интереснейшие работы вышли в серии «Достижения в психологии». Были изданы работы Л.И. Анциферовой, посвященные геронтопсихологии и развитию личности, Д.Н. Завалишиной по проблемам практического мышления, В.А. Бодрова по профпригодности и проблемам профессиональной деятельности. У нас издается серия под названием «Выдающиеся ученые Института психологии РАН», в которой увидели свет «Избранные работы» Б.Ф. Ломова, труды А.В. Брушлинского, В.Б. Швыркова, К.К. Платонова. Имеются планы по изданию научных школ Института психологии РАН.

Мы публикуем не только труды сотрудников нашего Института, но и крупные работы представителей региональных психологических центров под грифом «Институт психологии РАН». Региональная наука возрождается, и публикации этих исследований через широкое обсуждение достижений позволит ускорить развитие и интеграцию психологической науки. Для читателей газеты, исследователей региональных научных центров это может оказаться важным и перспективным.

- Анатолий Лактионович, каковы Ваши личные интересы и приоритеты в психологии?

- Конечно, основное время приходится отдавать организации научной деятельности нашего Института и вопросам отстаивания интересов психологической науки в системе Академии Наук. Но я сохраняю собственный научный интерес, я публикуюсь, стараюсь выступать с научными докладами не только в Институте, но и в других профессиональных сообществах.

Меня в последние годы интересует несколько научных направлений. Одно из них связано с самоопределением человека в новой экономической среде. Особенно это касается молодых людей, которые начинают свою трудовую жизнь и включаются в новые формы экономического поведения. Интересно также исследовать поведение людей, которые имеют возможность выбора. Любопытно, какие психологические механизмы позволяют принять решение и выбрать тот или иной жизненный путь, предпочесть ту или иную ценность, тот или иной жизненный смысл, норму поступка, норму поведения, механизмы самоопределения именно в экономической среде. Исследований в этой области очень мало.

Второе, что для меня становится принципиально важным сейчас – это феномен социально-психологической зрелости.

- Что это за феномен?

- Зрелость человека в системе отношений с другими людьми я обозначаю как социально-психологическую зрелость. Имеется в виду зрелость не в профессии, не в политике, не в экономическом поведении, а в системе отношений, в системе взаимодействий. Она определяется многими тонкими психологическими феноменами, такими как способность к рефлексии, способность к произвольной саморегуляции, к децентрации. В совокупности своей они дают возможность определить социально-психологическую зрелость человека. Любопытно, что есть люди, которые не способны к децентрации, к принятию ответственности за другого человека, за результаты работы группы людей. Они не могут также рефлексировать, не способны к эмпатии при взаимодействии с другим человеком. При этом в других отношениях, в том числе и в морально-нравственном, эти люди являются зрелыми. Я столкнулся с этим феноменом при исследовании управленческой деятельности. Здесь нужно говорить в терминах способностей человека, и когда мы характеризуем кого-то как «толстокожего», как человека с «низкой или высокой социальной чувствительностью» – речь идет  именно о тех способностях, которые составляют социально-психологическую зрелость. Это принципиально важная характеристика для понимания деятельности людей в целом ряде профессий, особенно тех, где происходит взаимодействие человека с человеком.

Для меня нет сомнений, что социальная чувствительность различна у людей так же, как различается их чувствительность к физическим стимулам.

И третье, что меня интересует уже более 30 лет, это психология исполнительской деятельности. Я придерживаюсь так называемой парадигмы управленческого взаимодействия и рассматриваю управление не как воздействие руководителя, а как взаимодействие руководителя с исполнителем. Анализ управленческой деятельности необходим, но недостаточен. Нужно анализировать исполнительскую деятельность по отношению к приказам, постановлениям, решениям, просьбам и советам руководителей. Необходимо изучать факторы, которые оказывают влияние на становление социально-психологического типа исполнительской деятельности.

Представьте себе руководителя лаборатории, которая преимущественно состоит из докторов наук, или другой, которую составляют, главным образом, молодые начинающие сотрудники, воспитанники и ученики руководителя. Это принципиально разные коллективы, в каждом из которых руководитель при решении управленческих задач должен вести себя по-разному. Очень важно учитывать психологический портрет исполнителя. Не следует ограничиваться административно-правовой регуляцией взаимоотношений с подчиненным: «ты должен», «ты обязан быть таким» и «вы все для меня одинаковы». Это командование, а не руководство. Администрировать можно, а в определенных организациях даже нужно, но когда мы говорим о лидерстве и руководстве, то должны понимать, что это принципиально другие феномены, которые строятся с учетом психологических факторов.

Сегодня настала пора гуманизировать управленческое взаимодействие, учитывая тип исполнительской деятельности. В 90-е годы мы отступили от гуманистических принципов управления, но обречены к ним вернуться. Потому что в российском менталитете роль нравственных начал всегда была выше, чем роль закона и правового регулирования.

- Получается, что мы сближаемся в этом с Китаем, где стремятся построить конфуцианский капитализм, учитывающий моральные и национальные факторы?

- Безусловно, эти элементы ближе к восточному менталитету, и я придаю им огромное значение. Это стратегическая ошибка – не учитывать или ставить перед собой задачу менять ментальность народа.

Ну и в завершение вопроса о личном интересе в психологии мне хотелось бы сказать следующее. В зону моих личных научных интересов входят все, чем заняты в научном плане наши сотрудники. В этом моя профессиональная и жизненная позиция. Я работаю в Институте психологии более 30 лет, и должность директора здесь уже моя седьмая должность. Благодаря этому границы моих научных интересов достаточно широки.

А в Институте у нас делается чрезвычайно много интересного, и в последние годы мы практикуем так называемые тематические сессии, в которых участвуют несколько подразделений, ведущие сотрудники, специалисты, которые интегрируются вокруг соответствующих проблем. И решаемые задачи становятся особо значимыми именно благодаря своей комплексности, притяжению интересов представителей разных лабораторий и включенности принципиально разных сотрудников. Я просто назову ключевые термины, которые составляют проблематику таких сессий: субъективное качество жизни, социальный интеллект, адаптация в социальной среде, феномен зрелости, психология дискурса. Эта тематика вызывала в последние годы наиболее активное обсуждение.

И последнее, о чем мне хотелось бы сказать. Мы отметили 35-летний юбилей нашего Института, основным результатом жизнедеятельности которого я считаю формирование, становление, развитие научных школ в разных отраслях психологической науки. И этот результат определяет нашу уверенность в будущем Института и психологической науки, ибо психологическая наука наряду с психологическим образованием и психологической практикой есть три кита, на которых вообще стоит психология. А «Психологическая газета: Мы и Мир» логично реализует эти принципы, представляя состояние психологического образования, очень подробно излагая психологическую практику, которая вызывает огромный интерес сегодня, и я признателен газете и тем читателям, которые познакомятся с моим интервью, за внимание и интерес к психологической науке и исследованиям. Без этого не может быть ни психологического образования, ни профессиональной, научно обоснованной психологической практики. И мы должны это понимать, а ваша газета нас всех объединяет.

- Анатолий Лактионович, спасибо за добрые слова в адрес нашего издания и спасибо Вам за интервью. Институт психологии и Вы лично поднимаете очень серьезную психологическую проблематику, хочется пожелать Вам и вашему коллективу успехов в решении поставленных  научных задач.

Интервью провел Александр Жигарьков

«Психологическая газета: Мы и Мир» (№7[131]2007)