В преддверии жаркой поры вступительных экзаменов мы решили встретиться с деканом факультета психологии МГУ - одного из самых авторитетных образовательных учреждений, где можно получить профессию психолога.

 …Здание факультета психологии в центре Москвы, неподалеку от Красной площади,  радует похорошевшим, отремонтированным к своему 40-летнему юбилею фасадом. Да и внутри оно выглядит торжественным и нарядным.

Декан факультета психологии, доктор психологических наук Юрий Петрович Зинченко приятно удивляет своей молодостью, деловитостью, демократичной манерой общения. Разговаривая с ним, понимаешь, что он увлечен своей работой, умеет ценить достигнутое предшественниками и четко представляет, что нужно делать для развития психологического образования в ближайшие годы.

  - Юрий Петрович, в советское время психологический факультет МГУ  был одним из немногих центров, в котором можно было получить специальность психолога. Образование было фундаментальным – студенты, помимо психологических дисциплин, изучали биологию, философию, историю, математику. Сегодня страна стала другой. Отразилось ли это на системе психологического образования?

 - В 1966 году в Московском и Ленинградском университетах открылись  факультеты психологии. Они создавались в другой стране, под другую образовательную систему и рынок труда. В то время каждый из столичных университетов выпускал ежегодно всего 50 психологов. Они были востребованы в системе академических институтов и на самих факультетах. К специалистам прикладных областей проявляли некоторый интерес отраслевые научно-исследовательских институты, связанные с космической, атомной, военной отраслью промышленности, но и там психологи занимались, главным образом, исследовательской работой.

Гораздо позже возникла хорошая идея – наполнить психологическим сопровождением разные виды деятельности. В первую очередь - сферу среднего образования. Школьные психологи должны были выполнять задачи, связанные с проблемами успеваемости, установления нормальных детско-родительских отношений и выстраивания здорового климата в учительском коллективе  – то есть решать массу проблем, от которых зависит нормальное функционирование школы и в итоге – общий уровень образованности нации.

Министерства отрапортовали, что наполнили школы психологическими ставками, но сразу возникла новая проблема – где взять столько специалистов? В результате были организованы девятимесячные курсы школьных психологов, на которые направляли  учителей физкультуры, труда – тех педагогов, которые не были заняты предметными часами в школе.

Мы прекрасно понимаем, что подготовить большое количество грамотных специалистов за короткое время невозможно. Поэтому этот набор, подобный прежним «комсомольским призывам», сделал профессию массовой, но не способствовал представленности психологов в сфере образования как высококвалифицированных специалистов.

 - Наверное, именно в то время начались разговоры о том, что качество подготовки психологов оставляет желать лучшего. Сейчас разрабатываются стандарты по психологии, и факультет психологии МГУ участвует в этой работе.  Расскажите немного об этом.

 - Современное образовательное поле чрезвычайно разнородно. Имеется порядка трехсот государственных и негосударственных вузов, которые готовят психологов. Хорошо если среди них наберется полтора десятка учебных заведений, где ведется качественная подготовка специалистов.  Возникает вопрос, что делать с остальными? Сегодня подтянуть всех до уровня традиционных лидеров - Московского и Санкт-Петербургского университетов – наверное, сложная задача. Вузы по-разному обеспечены кадрами, по-разному обеспечены литературой, в конечном итоге, они готовят психологов разного профессионального уровня. Самым разумным было бы стремиться обеспечить соответствие уровня подготовки выпускника тем требованиям, которые предъявляет ему рабочее место, на которое он приходит.

Создано учебно-методическое объединение (УМО), в которое вошли все деканы психологических факультетов. Оно должно обеспечить возможность нормативного сопровождения образовательного процесса.  Наш факультет возглавляет УМО, и мы ощущаем, какая большая ответственность лежит на нас перед обществом за качество подготовки специалистов. Поэтому УМО берет на себя смелость создать «белый список» факультетов, которые гарантируют студенту получение качественного психологического образования. 

 - Конкуренция среди вузов в стране увеличивается. Каково место факультета психологии МГУ на этом изменившемся образовательном пространстве?

 - Новые психологические вузы и факультеты, которые открылись за последние пятнадцать лет, как правило, ориентировались на прикладные аспекты психологии. Но должна развиваться и фундаментальная психология, которой традиционно занимаются в Московском университете.

Долгое время на факультете было отставание в приборной оснащенности научно-исследовательской работы. Сейчас мы закупили достаточно много  оборудования для психофизиологов и нейропсихологов, которым требуется инструментальное сопровождение исследований.

Мы приобрели высокотехнологическую установку «Виртуальная реальность» - новый инструмент, подобного которому  нет на факультетах психологии не только в нашей стране, но и в странах СНГ.

Эксплуатация такого рода установок требует больших материальных затрат, поэтому кроме фундаментальных задач в области психологии восприятия, памяти и внимания, мы собираемся с их помощью решать прикладные задачи, включая моделирование различных условий и состояний, в которых находится человек, а также разработку более эффективных способов обучения операторов.

 - Какие ситуации предполагается моделировать?

 - Возможно моделирование ситуаций, в которых человек испытывает стресс или страх, парализующий его работу. Чаще всего психологи имеют дело с последствиями этих состояний. А мы говорим о том, чтобы с помощью «Виртуальной реальности» разобраться в механизмах стресса или страха и научиться ими управлять. Когда подойдем к тем причинам, которые «запускают» вхождение в такое состояние, возможно, сможем научить человека «не входить» в него.

 - Где может быть востребована эта установка?

 - Она позволит эффективно готовить специалистов для работы в экстремальных условиях – спортсменов, сотрудников антитеррористических подразделений и т.д. Возможности здесь большие, и мы многие надежды возлагаем на эти новые инструменты.

Чтобы сегодня называться главным факультетом психологии страны, необходимо это доказывать. Для этого мы и укрепляем свою приборную базу, экспериментальную часть, продолжаем фундаментальные исследования и методологические разработки.

Естественно, что нам проще было бы выпускать психотерапевтов, коучеров, политтехнологов и ассессменеджеров, которые решают вопросы текущей практики. Но мы прекрасно понимаем, что у рынка есть свойство насыщаемости. Поэтому нужно смотреть в будущее, учитывать тенденции и изменения, которые происходят на образовательном рынке и рынке труда, причем не только отечественном.

Надо стремиться предугадывать спрос,  формируя у  работодателей потребность в конкретных специалистах. Мы уже начали выстраивать с ними эффективный  диалог. И не только факультету психологии МГУ, но и всему психологическому сообществу надо стремиться, чтобы образовательное поле подготовки психологов было грамотно простроено.

Профессиональная среда становится более конкурентной. Да еще есть и  шарлатаны, которые называют себя «психологами», а порой именуют себя «три-в-одном»: «психологами-психоаналитиками» и «астрологами» одновременно. Мы понимаем, что невозможно запретить услуги, в которых у людей есть потребность. Но нам нужно пойти по пути упорядочивания собственно психологической практики, используя опыт западных стран. Там, если специалист хочет заниматься индивидуальной практикой, он обязан после окончания вуза отработать три года при опытном практикующем психологе или в какой-либо организации. Только после этого он может обратиться в уполномоченное государством профессиональное сообщество за получением сертификата, который подтвердит его профессиональную готовность заниматься индивидуальной психологической деятельностью. Такая сертификация проводится  примерно раз в пять лет и позволяет регулярно подтверждать профессиональный уровень специалиста.

 - Кто, на Ваш взгляд, мог бы заниматься такой сертификационной  работой у нас в стране?

 - Такую процедуру могло бы проводить УМО вместе с Российским психологическим обществом.

 - Что-нибудь делается в этом направлении?

 - Сейчас мы прорабатываем этот вопрос с Министерством образования. Лицензирование работы психологов нам вряд ли разрешат, потому что вступление России в ВТО запрещает увеличивать количество лицензируемых деятельностей.

 - Странно…

 - Странно, да. В США без лицензии невозможно заниматься индивидуальной клинической  работой. Однако это политические вопросы, и не будем их сейчас обсуждать. Сегодня для нас было бы реальным выработать систему общественно-государственных сертификаций работы практического психолога. Это поставит дополнительный барьер на пути шарлатанов от психологии и специалистов с низкой квалификацией, которые берутся за оказание частных психологических услуг. Такой сертификат будет служить дополнительной гарантией того, что психолог предоставляет качественную помощь. Пришло время «собирать камни», отстаивая высокий статус и позитивный имидж психолога в обществе. Если речь идет о том, чтобы психология развивалась не только как наука, но и как авторитетная часть практики, нам самим необходимо провести определенную работу. И факультет психологии МГУ не должен оставаться в стороне.

 - Сегодня в психологии «цветут сто цветов» - используется множество психологических теорий. А как к этому многообразию относятся на факультете психологии?

 - У нас в стране не так много центров, где занимались бы  методологией психологии. Традиционно в рамках Московского университета отечественная психология выстраивалась на фундаменте теории деятельности, здесь работал и создатель этой теории, первый декан нашего факультета А.Н. Леонтьев. Говорить о том, что культурно-историческая теория Л.С. Выготского и  теория деятельности исчерпаны, было бы неправильно. Другой вопрос, что сейчас необходимо творчески подойти к ним и осмыслить новые элементы психологических практик с позиции этих теорий. Во времена перестройки все, что было создано в советское время в гуманитарных науках, вдруг стало считаться плохим. Мы, мягко говоря, поступили не очень честно по отношению к нашим учителям и к тому багажу, который ими наработан. Потенциал методологии, которая заложена А.Н. Леонтьевым, во многом еще до конца не раскрыт. Ведь корни теории деятельности отчасти лежат в немецкой классической философии, в немецком идеализме. Другое дело, что нет методологии, которая претендовала бы на универсальность, и это психолог должен сознавать.

Поскольку при решении своих профессиональных задач специалист должен опираться на некий методологический фундамент, то вопрос состоит только в том, в какой системе координат он будет находиться. Можно работать в рамках теории деятельности и прекрасно владеть другими техниками и практиками. Мы стремимся, чтобы в МГУ приезжали ученые и преподаватели из ведущих психологических университетов для чтения лекций, чтобы наши студенты из первых рук получали информацию о том, что делается в психологии.

 - Сейчас психологи с головой ушли в практическую работу. Как факультет отвечает на запросы практики?

 - Со следующего года у нас открываются новые специализации по психологии переговоров, по психологии безопасности, психологии развивающего инновационного образования и психологии конфликта, проходит подготовка специалистов по экстремальной психологии и психологической помощи, к которой мы привлекли нашу выпускницу Ю.С. Шойгу, возглавляющую  Центр экстренной психологической помощи МЧС России. Мы используем базу МЧС для подготовки наших психологов, а затем опыт совместной работы обобщаем на факультете. Такое срастание практики и обучения очень перспективно.

 - Практические психологи подчас используют в своей работе не апробированные техники и тесты. Зарубежные методики порой плохо переведены и не адаптированы. Стремится ли факультет психологии  повлиять на этот процесс?

 - Повлиять на этот процесс мы пытаемся. Факультет уже давно говорит о том, что психологическая практика и психологический инструментарий обязаны пройти соответственную процедуру сертификации. Конечно, если существует индустрия, приносящая доход, то она сопротивляется любым ограничениям своей деятельности. Поэтому каждая инициатива психологов сталкивается с работой лобби, которое противится выстраиванию нормального законодательного процесса в этой области.  И пока не будет ответственности со стороны политической законодательной элиты, дело с мертвой точки не сдвинется. Однако я бы не перекладывал всю вину на законодателей: если психологов не услышали, значит, они говорили о проблеме недостаточно внятно и профессионально.

 - Юрий Петрович, чем сегодня заняты кафедры факультета? Какие  новые кафедры появились за последние годы?

 - За последние 10 лет у нас появились четыре новые кафедры - психогенетики,  экстремальной психологии, методологии психологии и психологии личности. Кафедра общей психологии традиционно занята изучением памяти, внимания, мышления; на кафедре нейро- и патопсихологии разрабатываются новые методы исследования, развиваются школы А.Р. Лурии, Б.В. Зейгарник. Психофизиологи сейчас очень многое сделали по разработке трехмерной модели мозговой активности. На кафедре социальной психологии проводятся исследования психологии социального развития, массовых коммуникаций и рекламы, экономической психологии.   Кафедра возрастной психологии занимается вопросами психологического консультирования, развитием психологии непрерывного взросления, и это новый подход.

 - Возрастная психология сейчас изучает не только проблемы детского развития?

 - Теперь вся жизнь человека понимается как процесс развития от рождения до смерти. Таким образом, кафедра занимается  также вопросами геронтопсихологии. Что же касается психологии образования, то сейчас ставится акцент на построении эффективного  психологического сопровождения образовательного процесса.

 - Юрий Петрович, поддерживает ли факультет связи с психологическими вузами стран СНГ?

 - Недавно прошел съезд Евразийской ассоциации университетов, которую возглавляет ректор МГУ В. А. Садовничий. Теперь мы выступили с инициативой созвать съезд, который соберет деканов факультетов психологии крупнейших университетов стран СНГ.

 - Что Вы намереваетесь обсудить на этом съезде?

 - В нашем сотрудничестве была пауза, и мы много лет не собирались вместе для обсуждения рабочих вопросов.

К настоящему времени университеты стран СНГ уже прошли этап, когда к ним проявляли интерес европейцы и американцы. Когда  политические задачи были решены, все они остались наедине со своими проблемами в области образования - без  поддержки, без финансирования со стороны зарубежных стран. И настал момент, когда старые друзья должны собраться, чтобы подумать о том, как выстраивать свои обновленные отношения. Речь идет о едином образовательном пространстве для наших стран. Нам нет необходимости выравнивать системы образования,  просто нужно эффективно простроить студенческую мобильность, чтобы молодые люди могли приезжать учиться в любой университет в пределах СНГ.

Для нас важно сохранить тот научный язык, на котором мы общаемся, тот категориальный аппарат, который мы используем, те теории, которые для нас являются основообразующими. Выстраивание этого общего психологического пространства как в профессиональном смысле, так и в человеческом имеет для нас очень большое значение.

 - В связи с этим хотелось бы задать вопрос относительно Болонского процесса. Если МГУ присоединится к нему, то как это отразится на обучении на возглавляемом Вами факультете?

 - С Болонским процессом все обстоит не так просто, как нам подчас пытаются представить. В самой Европе к нему сохраняется неоднозначное отношение, хотя прошло уже много лет, как он существует. На Болонский процесс не перешли ведущие университеты Европы. К нему не присоединился ряд высокоразвитых стран - Соединенные Штаты,  Канада, Япония. Нам говорят: перейдите на двухступенчатую систему образования, на бакалавриат и магистратуру – и все, будете  в Болонском процессе. Но это не так. В свое время Болонский процесс возник для того, чтобы можно было осуществлять мобильность в рамках ЕЭС. Для этого надо было выровнять образовательное поле Европы, унифицировать различные национальные образовательные системы. Но речь шла о периферийных европейских университетах, которые подтягивали до среднего европейского уровня, а не об элитных.

У нас же говорят о том, чтобы российские дипломы были сопоставимы с европейскими. Ведущие университеты разных стран и без Болонского процесса между собой договорятся. На Западе прекрасно знают цену дипломам Московского, Санкт-Петербургского, Новосибирского университетов. Но мы должны отдавать себе отчет, что никто не пустит все российские вузы на рынок образования Европы, потому что это вполне конкретный рынок со своими финансовыми, политическими и прочими задачами. Тогда зачем мы обманываем себя?

Второй момент касается рынка труда. Как только российские дипломы будут приравнены к западным, наши специалисты должны получить возможность претендовать на те же рабочие места, что и немцы, французы, англичане. Но это не позволят сделать, потому что все национальные системы нацелены на защиту своих рабочих мест. Что Запад будет  делать со своей безработицей, которая и так высока? Там просто не хватит социальных пособий на всех своих выпускников.

Поэтому если мы в угоду сиюминутным политическим интересам подписали Болонскую конвенцию, то нужно взять из нее   все положительное, но не испортить отечественную систему  образования. Если кому-то нужно подтянуть уровень своего вуза, это понятно, но почему надо опускать уровень ведущих университетов страны?

Если нам нужна мобильность – давайте сделаем ее в рамках СНГ. Если говорим о равенстве дипломов – давайте сделаем его действительным, а не декларативным. Говорим о признании компетентности специалистов – тогда они должны стать полноправными участниками европейского  рынка труда. Нам непонятно, зачем нужно переходить на систему бакалавриата. Почему психолог должен учиться всего 3 или 4 года? Это мы в Москве такие вопросы задаем, а на периферии скажут, что им удобно таких бакалавров штамповать.

Дискуссию по этому вопросу, конечно, нужно продолжать, главное, чтобы с водой ребенка не выплеснуть.

 - Юрий Петрович, расскажите немного о вступительных экзаменах в этом году. Станут ли приниматься в МГУ результаты ЕГЭ?

 - Единый государственный экзамен как инструмент общенационального тестирования состояния школьного образования, наверное, нужен и важен, потому что иного пока нет. Другой вопрос, насколько эта система применима в качестве вступительных экзаменов. Мы посмотрели корреляцию между результатами вступительных экзаменов в Московский университет за последние годы и результатами ЕГЭ. И выяснили, что в 93% случаев они не совпадают. Поэтому заменить вступительные экзамены результатами ЕГЭ сейчас было бы преждевременным.

Мы с уважением относимся, например, к медалистам, но традиционно только порядка 10% из них подтверждает свои медали, получая пятерку на первом экзамене в Университет.

Поэтому нужно учитывать и результаты ЕГЭ, и результаты  Олимпиад, и свидетельства о получении золотой медали, и результаты вступительных испытаний. Такой комплексный подход  позволит сделать вывод, что абитуриент готов обучаться на бюджетном месте в главном университете страны.

Мы стремимся максимально увеличить объективность и прозрачность процедуры  вступительных экзаменов. Ежегодно создается несколько предметных комиссий, каждая из которых до последнего момента не знает, на каком факультете будет принимать экзамен. До последнего момента никто не знает темы сочинений и варианты задач, которые  определяются с помощью лототрона на самом экзамене. Первая страница, на которой зашифрованы данные об  абитуриенте, снимается перед проверкой работ, а ее шифровку и дешифровку проводят люди, не включенные в состав приемной комиссии.

Таким образом, Университет приложил максимум усилий, чтобы сделать процедуру экзамена прозрачной. Мы пытаемся отстаивать требования высокого уровня подготовленности ребят, которые придут к нам учиться,  потому что нам нужны студенты, которые способно эффективно  усваивать   университетскую программу.

-  Юрий Петрович, что бы Вы хотели пожелать поступающим на факультет психологии?

-  В первую очередь я пожелал бы им смелости, чтобы они не боялись прийти на первый факультет психологии страны. К нам поступить можно,  самое главное – хорошо подготовиться. Разберитесь, для чего вам нужна психология. Если вы приходите сюда как в поликлинику – наверное, это будет не самое лучшее для вас времяпрепровождение. Если факультет просто близко расположен к вашему дому – это тоже не самый лучший мотив для учебы. Если же вы хотите стать специалистами и получить фундаментальное образование, то делаете правильный выбор.

Когда вы будете смелы, компетентны, когда будете уверенно смотреть в свое будущее и знать цену себе и нашему образованию, тогда  вы придете сюда не зря. 

И самое главное, удачи!

  Интервью провела Ольга Жигарькова

  «Психологическая газета: Мы и Мир» (№5[129]2007)