"Человек рождается сам и умирает сам"... Когда-то давно услышанная фраза из фильма почему-то не забылась, выплывая из памяти. Как будто живет своей собственной жизнью, наполняясь новым смыслом. И сейчас она кажется гораздо глубже и муд­рее, нежели в старом фильме.

Может быть, "сам" – значит "один". Одиноким рожда­ется человек из небытия и одиноким в небытие возвраща­ется. И, может быть, страх и боль одиночества на самом деле – страх перед тем, что находится по ту сторону добра и зла?

Почему все сжимается внутри и тянет душу тоска, и душат сле­зы, когда наваливается холод одиночества? Потому что это холод небытия, "не-жизни?" Как это несправедливо, должно быть, – прийти в мир людей, в человеческую любовь и тепло, прийти частичкой этого огром­ного целого, человечества, – и ... не ощутить этого единства, не заметить этой причастности к жизни всех.

Таинство рождения по сути своей в чем-то подобно, а в чем-то противоположно таинству смерти. Содержание таинства рождения – в благословении на жизнь среди людей, в выстраи­вании мостика в мир живущих. И если ка­кого-то звена этого мостика нет, через эту брешь просачивается чуждое земной жизни небытие.

Люди психологически благополучные не обраща­ются за помощью к психологам-психотерапевтам. К нам прихо­дят, когда "душа болит". И тогда часто, слишком часто слышишь жалобы на чувство одиночества, ненужности, внутренней пусто­ты, усталости от жизни. Это понятно и нормально в случаях ухода или смерти близ­кого человека или отсутствия семьи. Но когда все внешние атри­буты "полноты" жизни присутст­вуют, а радости и удовлетворе­ния от этой жизни нет? И тогда начинаешь "раскручивать" цепочку впечатлений, событий, а в ней…

Очень представительная обаятельная женщина бальзаковского возраста Н., имеющая мужа и двух взрослых дочерей, никак не может оправиться после гибели собаки. Ее жалобы ти­пичны для человека в депрес­сивном состоянии: пониженное настроение, апатия, плохой сон и т.д. За этим "фасадом" – без­дна одиночества. Дочери само­стоятельные и живут отдельно, редко обращаются за помощью или советом. Муж – хороший, до­брый, внимательный человек, умеет решать свои пробле­мы сам. И только собака не мог­ла обойтись без Н., радуясь ей каждый день, каждую минуту, с благодарностью принимая ее забо­ту и ласку. Теперь, когда собаки не стало, Н. "поняла", что никому не нужна, что она – в стороне от своих близких. Но, как оказа­лось, это чувство уже было ког­да-то, очень-очень давно: ей три года и ее впервые ведут в дет­ский сад. А там – неизвестные люди, чужая обстановка, незна комые игрушки. Эта "чуждость" пугает, хочется прижаться к ма­ме, ухватиться за нее покрепче, чтобы она защитила от этой неизвестности. А мама вырывает свою руку и со словами "ты уже большая девочка, не мешай ма­ме идти на работу" исчезает за дверью. И у маленькой девочки навсегда запечатлевается ощущение от этого "не мешай".

Ситуация в детском саду забудется, но память чувств на всю жизнь сохранит это ощущение "ты лишняя, ты мешаешь, ты не нужна, лучше бы тебя не было". В каком-то смыс­ле, это отказ ребенку в праве на жизнь. Но он живет, стараясь быть нужным, а значит, имею­щим право на эту жизнь. И если единственным существом, от которого человек полу­чает подтверждение своей нужности, стала собака, то ее смерть превра­щается в драму.

А мо­жет быть, все начинается гораздо раньше, еще до того, как ребенок начинает ходить и разговаривать?

Молодая женщина Л. после дол­гих раздумий решила прокон­сультироваться с психотерапевтом по поводу периодически возникающего желания "завести роман на стороне". Обычно эти романы заканчивались угрызе­ниями совести, чувством вины перед мужем и ухудше­нием физического самочувст­вия. Л. очень хорошо отно­сится к своему мужу, расставаться с ним не хочет, описывает его как внимательного и заботливого человека. Что же происходит? В каждом новом "ро­мане" Л. получает ощущение, что она – "центр Вселен­ной", к которому приковано все вни­мание и любовь воз­любленного. В ней она "топит" свое, непонятно откуда берущееся, чувство одиночества. Ею заполняет внутреннюю пустоту.

И опять "раскру­чиваем" цепочку пе­реживаний, самым ранним из которых оказалось непонятное для Л. впе­чатление темноты и желание сжаться в комочек, как будто от холода. Расспро­сив свою мать, Л. узнала, что у матери были осложненные ро­ды, и первую неделю своей жиз­ни Л. провела в отдельном бок­се. А тепло и любовь матери, да­ющие ребенку чувство безопас­ности и необходимые в первые дни жизни, так и не смогли быть восполнены до конца. И появилось чувство одиночества, "дефицита" любви, которое Л. пыталась восполнить каждым новым романом.

Значит ли это, что причины переживания одиночества лежат где-то далеко, в младенческом воз­расте? Ответом на этот вопрос может послужить история де­вушки, желающей создать семью, но почему-то постоянно отступающей перед этим важным шагом в жизни.

Г., будучи очень симпатичной, умной и обаятельной, всегда имела массу поклонников, неко­торые из которых предлагали ей руку и сердце. Но как только Г. представля­ла себе это "одиночество вдво­ем" на всю жизнь, она тут же расставалась с избранником.

Г. страдала от одиночества и не могла избавиться от этого чувст­ва ни с одним из своих возлюб­ленных. Очень далеко ходить в поисках причины этой проблемы не пришлось.

Желанный ребенок, Г. с первых минут своей жизни была окруже­на заботой и любовью ро­дителей. Избалован­ный ребенок, она многое мог­ла себе позволить. Благополу­чие семьи (материальное и соци­альное) обеспечивалось отцом, очень талантливым, творческим человеком. К взрослой жизни он вел свою дочь как к огромной красивой сцене, освещенной разноцветными огнями рампы. Всей семьей они отправ­лялись в консерваторию или музей, к «богемным» друзьям или в путешест­вие к морю. Так продолжалось до того дня, когда отец решил резко поменять свою жизнь, бросил ра­боту и один уехал в дру­гую страну заниматься фермерским трудом. Г. тогда было 17 лет, и "кулисы" закрыли для нее ту красивую сцену . Спустя восемь лет, придя к психологу, чтобы разо­браться со своей проблемой и что-то изменить в жизни, Г. вновь пережила события тех дней, почувствовала себя обма­нутой и преданной, брошенной самым близким человеком. Чув­ство отверженности и одиночест­ва сопровождало ее все после­дующие годы. И в каждом муж­чине Г. неосознанно видела пре­дателя. Страх опять оказаться отверг­нутой, нежелание обост­рять свое переживание одиноче­ства заставляли Г. бежать от близких отно­шений с мужчинами.

Часто глубинное чувство оди­ночества "маскируется" под различные страхи, под чувство собственной неполноценности. Иногда человек может восприни­мать окружающий мир как аг­рессивный и испытывать недоверие к нему. Подчас он посто­янно пытается "быть хорошим" для всех людей, дабы не разо­злить и не расстроить их, а вза­мен получить внимание и любовь. Этот перечень можно продолжать.

На первый взгляд ка­жется странным, что желание избавиться от чувства одиноче­ства испытывают замужние жен­щины; девушки, имеющие обоих родителей (а то и братьев с сестрами в придачу); очень общи­тельные, "заводные" люди, кото­рых называют "душой компании". Каковы причины этого?

Ответ на вопрос можно найти, раскручивая историю жизни человека от сегодняшнего дня до момента его зачатия, а иногда и еще дальше. Но ограничимся пока индивидуальной жизненной историей. 

Что может чувствовать ребенок, зачатый случайно, по ошиб ке, от нелюбимого человека, не вовремя и т. д. и т. п.? Ему, не ро­дившемуся еще, уже не рады. Наши мысли и чувства говорят не только на языке слов и ощу­щений, но и, если хотите, на язы­ке физиологии. Именно она дает "понять" малышу в утробе мате­ри, что лучше бы его не было. Нечто похожее сопровождает утро жизни нежеланного мальчика, когда мечтали о рождении девочки, и наоборот. Увы, такая ситуация пугающе обычна.

В некоторых восточных стра­нах днем рождения ребенка счи­тается день его зачатия. Навер­ное, это правильно: то, как про­живет малыш последующие де­вять месяцев, отражается на его взрослой жизни. И речь идет не только о физическом здоровье или нездоровье, но и о психоло­гическом благополучии. В этот период опыт переживаний буду­щей матери становится опытом ребенка. А спустя много лет выросшее дитя будет теряться в поисках объяснений своих несчастий.

В детские годы ребенок проходит через так назы­ваемые периоды сензитивности. Суть их заключается в том, что в определенные отрезки времени маленький человек максимально готов к обучению конкретным умениям, к восприятию некоторой информации и т.д. Научить ре­бенка плавать в первые месяцы его жизни гораздо легче, чем в возрасте трех лет, а в три года научиться быть самостоятель­ным легче, чем в тринадцать. Потому что мудрая Природа распорядилась так, что всему свое время, и в каж­дый момент этого времени можно сделать шаг в становлении себя-Человека. Опыт чувств, эмоций тоже под­чиняется этому порядку: пяти­летняя девочка не почувствует себя обиженной, если ей скажут, что она не интересна мальчикам, а для пятнадцатилетней такое выска­зывание может стать началом душевной драмы.

Случайно или с умыслом (да­же благим) произнесенные обидные слова, неосторожно выражен­ные негативные чувства могут упасть в душу ребенка именно в тот момент, когда они воспринимаются болезненнее всего. Так приобретается нега­тивный опыт. Может за­быться конкретный случай, действующие в нем люди, сказанные слова, но останутся переживания, которые они вызвали. Может быть, то самое чувство одиночества, не­нужности или отверженности, от которого всю жизнь будет пытаться убе­жать че­ловек. 

 «Психологическая газета: Мы и Мир» (№2[114]2006)