|
Мы
продолжаем публикацию работ из архива писателя и социального мыслителя
Владимира Грицко (1953 - 1990), начатую газетой в № 3 за 1997 год. Вновь
обратиться к его наследию нас побуждает не только память об этом
незаурядном человеке, но и ясное понимание актуальности и непреходящего
значения его размышлений о судьбах страны и ее граждан, несмотря на
немалый срок, истекший со дня написания настоящей статьи. И не суть важно,
какой именно из многочисленных вооруженных конфликтов, происшедших на
территории бывшего Советского Союза за последнее десятилетие, выбран здесь
в качестве конкретного предмета для анализа. Куда важнее видение автором
общественно-политической ситуации в стране в целом. Сейчас, в условиях
резкой социально-экономической поляризации, разделения общества на “новых
русских” и тех, кто едва сводит концы с концами, на левых, правых,
центристов и ультрарадикалов, на красных, черных, зеленых,
серо-буро-малиновых и т.д., и т. п., - все отчетливее осознается
необходимость выработки новой идеологии, то есть общепризнанной системы
ценностей. Ибо прежде всего наличие таковой отличает здоровое, органично и
целенаправленно развивающееся общество от хаотичного, уродливого
социального образования, держащегося на насилии, лжи и страхе, где
каждый из составляющих оное антропоморфных индивидов существует по
принципу: “Homo
homini lupus est!”
Публикуемая ниже статья была написана в то время, когда стал полностью
очевиден крах официальной коммунистической идеологии, а само государство -
некогда “ великий и могучий“ Советский Союз - доживал последние дни. Но
последующий ход истории только подтвердил обоснованность выводов автора.
Да, нынче кто только не высказывается по поводу многочисленных болезней
российского общества, отыскивая их явных и тайных виновников,
предлагая “наивернейшие” рецепты, а заодно - и самих себя в качестве
спасителей Отечества! Но - как бессмысленно пытаться установить
итальянскую сантехнику и немецкую мебель в доме с недостроенным
фундаментом, так и нелепо строить грандиозные планы преобразований в
обществе, где отсутствует система ценностных ориентиров, позволяющая
гражданам вести конструктивный диалог друг с другом и
государственными властями. Видимо, в игнорировании этого очевидного факта
и заключается причина провала официальных разработчиков широко
разрекламированного проекта создания “национальной идеи”.
И как в случае нарушения у больного способности к адекватному
восприятию сигналов окружающей среды, к рациональному их пониманию и
объяснению, приводящего к полной потере связи с реальностью, психиатр
диагностирует у него шизофрению, так и правомерно будет сделать заключение
о прогрессирующей социальной шизофрении, поразившей российское общество...
Автор статьи не дает готовых рецептов, гарантирующих скорое выздоровление,
- он лишь предлагает путь, следуя по которому, можно попытаться построить
фундамент дома - того Дома, в котором нам с Вами жить.
Потому и редакция газеты “Мы и Мир” приглашает всех читателей,
интересующихся обсуждаемой темой, к продолжению диалога на страницах
нашего издания.
Возвращаясь к урокам армяно-азербайджанского конфликта, есть смысл
остановиться на неоправдавшихся наивных надеждах армянской стороны на
поддержку своей позиции у православного по своим корням населения России.
Логика рассуждений армянского руководства была, по-видимому, такова -
христианские народы поддержат друг друга, сплотившись против иноверцев. Но
Россия заняла выжидательную позицию...
Может быть, православие уже не так популярно, несмотря на широкую
религиозную пропаганду в средствах массовой информации? Конечно, бывший
советский человек испытывает смешанный с ностальгией интерес к религии,
но, пожалуй, его религиозные чувства не имеют ничего общего с тем
религиозным порывом, который в прошлом веке вдохновлял россиян на
освобождение православных братьев в Болгарии. Но только ли ослабление
религиозности кроется за выжидательной позицией России? Или, может быть,
она была вызвана сочувствием и симпатией азербайджанской стороне?.. Как ни
кощунственна будет эта мысль для армян, у нее есть
основания, поскольку не всегда традиции религиозной жизни являются
существенными и решающими в жизни общественно-политической, а сознание и
позиции представителей разных традиций веры могут быть ближе, чем у
единоверцев .
На основании чего мы утверждаем, что мусульманское сознание может быть
ближе сознанию российскому, советскому, чем христианское армянское? Прежде
оговоримся, что российское имперское, советское и коммунистическое
сознания по сути равнозначны, различия между ними чисто формальные -
формально - исторические или формально-теоретические... Российское
имперское сознание сформировалось в Российской империи до 1917 г.,
советское - его современный вариант в марксистской упаковке, а
коммунистическое - его предельный вариант в теории советской идеологии. Но
обратимся к истории вопроса.
Религия в Армении никогда не была формой насильственной религиозности на
службе у государства, как в России. Армянская Церковь защищала не
государство, а самобытность народа, хотя христианство и было на первых
порах государственной религией. Эта Церковь традиционно защищала права
личности, её свободу от любых форм внешнего угнетения - и чужеземного, и
государственного.
В России православие вводилось извне, насильственно, как государственная
религия, и всегда несло на себе печать давления государства на
естественное самосознание
народа, было средством подчинения личности
интересам государства. Вспомним крещение согнанных русичей в водах Днепра,
жестокую борьбу с язычниками, раскольниками, глубокие
внутрицерковные
противоречия, которые завершились официально
закрепленным в петровском Священном Синоде подчинением Церкви интересам
государственной власти. В процессе формирования единого национального
сознания отношения с церковью были нервом,
вокруг которого складывалось российское самосознание. Ещё Сергий
Радонежский во времена татаро-монгольского
ига воспользовался тем, что захватчики не ввели
религиозный контроль, не заставляли насильственно принимать их верования.
Православие стало фактором, сплотившим единое сознание народа для
свержения чужеземцев.
Остановимся на основных чертах сложившегося до революции имперского
российского сознания: приоритет общественных, государственных интересов
над личными, беспрекословное подавление интересов личности ради интересов
общественного целого. Эти черты психологически и идеологически
обеспечивали единство и централизацию многочисленных провинций огромной
Российской империи, помогали сплотить их в одно целое. С молоком матери
впитывал россиянин понимание необходимости жертвовать своими личными
интересами ради интересов Отечества. Идея Отечества в той или иной форме
всегда была основой русского патриотизма - российского имперского сознания
в лучшем смысле. Призыв погибнуть за Отечество неизменно вдохновлял на
подвиги многие поколения защитников России.
В системе ценностей ислама, как и в российском имперском сознании,
личность никогда не была ценностью, а только орудием веры - умереть за
веру считается честью. Надличностный уровень
самоосмысления роднит мусульманское и имперское российское сознания; их
общие черты - незначимость прав личности, использование человека как
средства служения общему делу, подчиненность государству. И в
коммунистическом государстве, и в мусульманском одинаково свята заповедь:
“Погибнешь за Родину - попадешь в рай”.
Можно возразить, что умереть за Родину считается священным в любой
культуре, и что в данном случае это не аргумент. Это так, но как
тогда оценить тихую самоотверженность и молчаливое согласие двадцати семи
миллионов(!) советских граждан, отдавших свою жизнь и
кровь (а не посильное участие или вложения
денег, сулившие определенные проценты, как это делали наши союзники!) ради
победы в последней войне, или спокойное исступление веры и решимость, с
какой приверженцы
Хомейни
или Хусcейна шли на смерть?! Такое
массовое пренебрежение жизнью перед лицом смерти ради Великих Идей,
исповедуемых обществом, какими бы нелепыми эти идеи ни казались другим,
такое самопожертвование вряд ли
могли быть возможны в демократических
цивилизованных обществах западного типа, граждане которых обычно куда
более разумно, осмотрительно и, по возможности, не без выгоды решают
подобные проблемы использования людских ресурсов.
Итак, армянская вспышка протеста не нашла внутренней поддержки в
российском, православном по своим корням, сознании, поскольку по логике
надличностного
уровня она воспринимается как непонятный и
бессмысленный каприз, своего рода истерика, нежелание сдерживать свой
эгоизм. Армянская позиция раздражает как обнаженная демонстрация своих
интересов и выгод, корыстных в том числе. А если все начнут
демонстрировать свой эгоизм и воевать за кусок пирога и место под солнцем?
Это же нарушение правила жертвовать частными интересами ради блага
общественного целого, в данном случае - ради стабильных отношений в
Союзе! Конечно, в современной кризисной ситуации всем бывшим народам СССР
неуютно, но это еще не повод “тянуть одеяло на себя”, “ловя рыбку в мутной
воде”. Еще раз перечислим принципы
надличностного сознания:
·
человек, одна личность незначимы, они рассматриваются сквозь призму
общественного целого;
·
пренебрежение земным существованием и соответствующее “легкое”
отношение к смерти как цене за идеалы общества;
·
люди не распоряжаются своими жизнями, за них это делают другие
члены общества ради высших целей данного общества;
·
главная ценность - духовность, понятая как узкая идейность.
Вспомним Александра Матросова - речь в данном случае идет не о
конкретной личности, а о мифе, активно насаждавшемся в общественном
сознании... Примеры подобного самопожертвования существуют и в других
странах - камикадзе
в Японии, фанатики Хомейни, собою расчищавшие
минные поля, “живые мины” террористических организаций...
Можно предположить, что надличностное сознание -
достояние только отсталых стран и проявление “диких” нравов. Это не так,
поскольку иные формы персонификации
надличностного сознания встречаются в
любых, даже самых демократических, странах. Это так называемые главы наций
- президент, королева, Папа. Разве не парадокс: английская королева -
королева демократической страны. А в католицизме Папа вообще считается
непогрешимым. И это не рудимент отсталой общественности, а отражение
насущной необходимости в сплочении и единстве нации. Другое дело, в каких
формах, социальных институтах и идеологических схемах
надличностное
сознание проявляется в общественной жизни той
или иной страны.
Основа капитализма и культуры Запада - личностное, самостоятельное,
независимое сознание. Шпенглер характеризовал
английский тип общественности - классического общества капитализма - как
сообщество джентльменов,
играющих в одну игру в рамках определенных
правил, где выигрыш - состояния и титулы, а проигрыш - прозябание и
разорение без всякого снисхождения к проигравшему. Естественно, в таких
условиях выигрывали наиболее проницательные, прозорливые и решительные.
Объединения таких “джентльменов” носили характер функционального
взаимодействия при сохранении самоценности и самостоятельности каждого
(как в группе “Beatles” - каждый ведет свою партию,
но в рамках одного направления). В России же типичный принцип формирования
производственных и прочих коллективов - сверху, в приказном порядке,
стадно-коллективным способом.
Нельзя забывать и об определенном типе религиозности, лежавшем в основе
расцвета капитализма. Макс Вебер убедителен в
своих выводах о том, что только протестантизм с его культом бережливости,
ответственности и самоотверженного труда мог психологически и
идеологически подготовить сознание бывших диких и вольных разбойников и
воинов, землепашцев и скотоводов к созданию такого сложного типа
общественно-производительных отношений, как сети экономических отношений,
построенных не только на вульгарно понимаемой “эксплуатации человека
человеком”, но и на точном и взвешенном расчете, на честности и
порядочности - как своей собственной, так и своих партнеров, без чего
любое начинание потонет в стихии мелкого жульничества.
Сейчас трудности осуществления капиталистических отношений в бывшем СССР в
первую очередь идеологические: налицо конфликт двух типов сознания -
традиционного для нашей страны надличностного и насаждаемого
личностного. Несмотря на парадоксальность словосочетания “насаждение
личностного сознания”, оно верно отражает сегодняшнее положение дел.
Налицо острый моральный конфликт в общественном сознании, касающийся
прежде всего морального истолкования новых экономических ролей и позиций.
Так, согласно надличностной
системе ценностей, предприниматель - рвач и
жулик, заколачивающий свои “бабки”, эксплуатируя “честных” граждан и
“честную” государственную систему хозяйственного устройства. Согласно же
“новой”, капиталистической идеологии, он - усердный
труженик, и его усердие и риск должны быть
достойным образом вознаграждены. Как же к нему относиться? - “Плохой” он
или “хороший”? Пока этот вопрос идеологически оформляется, такой моральный
конфликт внешне, психологически, выражается в чувстве черной зависти к
тем, кто “делает деньги”. Это и есть внутренние барьеры массового сознания
на пути новых экономических отношений.
Сейчас лозунг сталинистов: “Пусть мы живем плохо, но ради высоких идеалов
“ - все еще имеет поддержку у значительной части общества. С частным
предпринимательством у нас чаще всего ассоциируются грабеж и корысть.
Грабеж же государством своего народа в течение семидесяти лет почему-то
воспринимается довольно спокойно, - видимо, потому, что делалось это вроде
как ради общих целей, а во имя высокой идеи можно и пострадать.
Надличностное сознание рассуждает так: если меня обсчитывает Петров, это
плохо, а если государство - то это ничего...
Цели общего блага являются мощнейшим фактором и общественного развития, и
социального манипулирования. Как видим, одно и то же общественное явление
может быть представлено в общественной морали с двух, если не больше,
исключающих одна другую точек зрения. Так, например,
капиталистический уклад, по Марксу, - это рвачество и беззастенчивая
эксплуатация,
а по Максу Веберу,
- это высшее достижение протестантизма,
основанное на бережливости, ответственности и самоотверженности.
Успех в перестройке ценностей на новые ориентиры зависит от того, сможем
ли мы решить этот чисто идеологический конфликт двух типов сознания,
правильно идеологически оформить новые ценности. Очень важна корректная
расстановка акцентов. Должна быть выстроена такая система ценностей, в
которой предприниматель будет не рвачом и эгоистом, а носителем
общественно значимых задач надличностного смысла. Должна быть создана
новая идеологическая система смыслов внутри существующего типа сознания, а
именно - личностная система ценностных ориентиров внутри традиционного
надличностного
сознания. Без этого невозможен переход к новому
типу общественного мышления и хозяйствования, иначе мы будем постоянно
упираться во внутренние рогатки и барьеры культуры
надличностной системы ценностей. Неудачная
пропаганда новых ценностей может привести к “бардаку” еще большему и
окончательно дезориентировать общество, унавозив почву для острых
гражданских столкновений.
Примером того, как может быть разрешен такого рода конфликт, служит
японская система ценностей, где приоритеты - преданность делу, фирме,
жертвенность своему предприятию, самоотверженное отношение к труду, т. е.
типичные порождения надличностного сознания - удачно совмещены с
капиталистическим типом экономических отношений. И старые традиции русской
благотворительности также напоминают о том, что капитал может выступать не
только как цель, но и как средство, может и должен служить на благо
народа.
Февраль 1990 г.
«Психологическая газета: Мы и Мир»(№3[14]1998)
|
