|
Продолжается избирательная президентская кампания.
Конечно же, максимальное внимание привлекает к себе премьер-министр
Путин. С недавних пор он выступает с серией программных статей, первая
из которых, названная «Россия сосредотачивается – вызовы, на которые мы
должны ответить», сразу же вызвала интерес политологов. Анатолий
БАРАНОВ, главный редактор сайта ФОРУМ.мск, считает, что первая
статья является самой важной, потому что «это программная, установочная
статья национального лидера».
На состоявшемся в Международном пресс-центре РИА Новости
обсуждении участники старались прочитать между строк, не появилось ли у
будущего президента намерение заняться реальным государственным
строительством? Или перед нами – очередная страница завораживающего «пиарного
мира», далекого от тех действий, которые будут предприняты на самом деле?
Ряд аналитиков настроен оптимистически, считая, что
позиция Путина меняется, другие же, уставшие от его конспирологической
тактики, постоянной маскировки своей истинной позиции и цели, полагают,
что у него уже было достаточно времени, чтобы реализовать любые планы.
Итак, Россия, по мнению премьера, сосредотачивается.
Собирает силы для будущих действий, как спортсмен на старте. Однако в
каком состоянии находится «спортсмен» по имени Россия? Тренер полагает,
что в хорошем.
По мнению В. Путина, экономика развивается. Однако
Михаил ДЕЛЯГИН, директор Института проблем глобализации, считает,
что уже много лет можно говорить лишь о росте экономики (то есть
количественном увеличении ВВП) без качественного ее развития, и для
описания состояния нашей экономики больше подходит определение «разруха».
Многие политологи недоумевают, откуда берут
статистические данные люди, которые готовят статьи для премьера. М.
Делягин обращает внимание на то, что пишет Путин о проблеме бедности: «по
сравнению с 1990-ми годами бедность сегодня сократилась более чем в 2,5
раза». «Простите, – восклицает ученый, – в исследовании Института
социологии РАН у нас 59 процентов людей бедно. Если бедность сократилась
в два с половиной раза, сколько же у нас было таких людей раньше –
больше ста процентов? Это как с голосованием за “Единую Россию”
получается».
Сегодня много говорится о необходимости создания в нашей
стране так называемых «социальных лифтов», которые позволяли бы любому
молодому человеку двигаться по карьерной лестнице в соответствии со
своими способностями. Но если «весь верх социальных лифтов занят детьми
лифтеров, то социальный лифт превращается в социальный мусоропровод.
Таким он сегодня и является», – полагает Делягин, видимо, с пессимизмом
относясь к перспективе, что «дети лифтеров» уступят свое место более
талантливым выходцам из небогатых семей.
«Если бы Путин сказал: “Ребята, мы ставили перед собой
задачи. Решить их не получилось, потому что не было соответствующих
условий. И теперь мы во всем разберемся” – это было бы правильно понято»,
– считает Делягин. Но премьер утверждает, что все нормально, поэтому
возникает недоумение, опускаются руки.
И действительно, если не признавать реальность, в которой
находишься, можно ли выстраивать адекватную программу действий, чтобы ее
изменить?
«То, за что Путин себя хвалит – сохранение российской
государственности – не подлежит сомнению», – утверждает Олег
СОЛОДУХИН, координатор Ассоциации политических экспертов и
консультантов (АСПЭК). Однако он отмечает внутреннюю противоречивость
позиции Путина. С одной стороны, статья пронизана идеями о
патерналистском, социальном характере нашего государства. Но с другой
стороны, все чаще и чаще в речах премьера сквозит мысль, что спасение
утопающих – дело рук самих утопающих. Люди должны знать свои права и
бороться за них. Получается, что он демонстрирует отказ от
ультралиберальных идей и одновременно призывает им следовать. Это
смущает.
Итак, на чем же сосредоточилась Россия, к каким переменам
она готова?
М. Делягина обескураживает утверждение, что «весь мировой
опыт показывает пагубность исторических рывков». «А как же рывок,
сделанный Сингапуром, Китаем, опыт бурного развития Соединенных Штатов,
происходившего не один раз за историю этой страны, наконец,
Великобритании в период промышленной революции?» – удивляется политолог.
М. Делягин цитирует слова премьера: «Не может быть
реальной демократии без того, чтобы политика принималась бы большинством
населения, отражала бы интересы этого большинства». Комментируя,
политолог отмечает: «Однако при этом премьер не понимает, о чем ему
предлагают договариваться другие политические силы, и в упор не видит
конструктивных предложений с их стороны. Он сосредотачивает свое
внимание на предложениях заведомо деструктивных. А у нас есть
предложения. Существует программа “Парнаса”, в которой есть разумные
идеи; есть Юрий Васильевич Крупнов, который аккумулирует идеи развития,
возникающие в регионах; есть идеи, которые высказывают левые и
центристские силы. Не видеть этого – значит жить зажмурившись». По
поводу слов Путина, что «российские граждане… должны получить
возможность обсуждать … содержание политики», Делягин замечает, что это
звучит как «самообвинение: премьер признает, что за двенадцать лет его
власти у российских граждан не появилось такой возможности». Как
обсуждать, каким образом сделать более справедливым общественное
устройство, если «парламент – не место для дискуссий? Он приглашает к
диалогу – простите, а с кем вести диалог, если сам Путин от него
самоустранился?» Разговор о демократии М. Делягин завершает в
пессимистических тонах: «Не хочется мне голосовать за Немцова, не
хочется возвращаться в 90-е. Но если в стране стоит выбор между
либералами и В. Путиным, то выбора у России нет».
Тем не менее, некоторые политологи увидели в статье
Путина идеи, внушающие надежду. Дмитрий ЖУРАВЛЕВ, генеральный
директор Института региональных проблем, считает тезис премьера о
взаимодействии власти и общества очень важным. «То, что именно первое
лицо говорит о необходимости взаимодействия, может заставить систему
управления хоть в какой-то степени это взаимодействие осуществлять. И
здесь возникает главная сложность. Система власти в России выстроена
так, что государство существует само по себе. Это не вина Путина. Так
было при Романовых, так было при коммунистах, так остается и сейчас.
Пусть Путин объяснит нам, как он видит это взаимодействие. Что он
предлагает: изменить общество или изменить систему управления? Если
изменить управление, то до какой степени?»
Путин хочет в своей политике опираться на
сформировавшийся в стране средний класс. И пишет, что сейчас «средний
класс, по разным оценкам, составляет от 20 до 30 процентов населения».
Однако М. Делягин считает, что цифры эти сильно завышены, и «люди,
которые действительно находятся на уровне среднего класса (по его
психологическим параметрам), составляют всего 5-7 процентов». Можно ли
опираться на столь куцее меньшинство?
Виталий БЕЛЬСКИЙ, заведующий
кафедрой социологии и политологии Московского университета МВД России,
полагает, что власть констатирует, что мир находится в состоянии
кризиса, и видит выход не в развитии фондового рынка, а в развитии
производства, для чего и нужно создавать средний класс.
«Я воспринимаю средний класс как класс производителей. И
он начинает у нас возрождаться. Работа есть, деньги есть, нет только
свободы, которую надо защитить», – считает В. Бельский.
Д. ЖУРАВЛЕВА заинтересовала
идея о том, что «трудовой рынок должен ориентироваться на высокий
уровень образования населения, а не образование – на трудовой рынок.
Вполне возможно, что власти, наконец, догадались, что не всегда и не все
можно создать рыночным путем. Как только мы начнем эту идею
реализовывать, нам сразу придется строить государственную экономику.
Потому что рыночная экономика только для рынка и устроена, она
по-другому не работает. Мне любопытно, что будет дальше. Потому что
переориентацию рынка на общественный интерес трудно осуществить».
Александр ЮСУПОВСКИЙ, член
Совета по национальной стратегии, считает, что «Путин пытается быть
новым, но получится ли это у него – пока ответа нет».
Ольга ЖИГАРЬКОВА
«Психологическая
газета: Мы и Мир» (№2[186]2012)
|
