Людмила Гурченко умерла весной 2011 года, а уже в ноябре ко дню ее рождения поклонники и родные преподнесли ей королевский дар: в галерее «Дом Нащокина» открылась яркая, полная музыки и голоса самой актрисы, выставка о ней.

Выставка избыточна во всем. Впрочем, как и сама ее героиня. В небольших уютных залах галереи много личных фотографий, афиш и фотоснимков из всех ее фильмов, начиная с «Карнавальной ночи» 1956 года и кончая «Пестрыми сумерками» 2011-го. Фотографии сопровождаются очень большими выдержками из книг, которые написала актриса. Наконец, поражает изобилие роскошных нарядов Людмилы Марковны, выполненных по ее эскизам или сшитых ею самой. Более пятидесяти платьев, украшенных стразами, блестками, бисером, кружевами и вышивкой; великолепные головные уборы: от маленьких шляпок-таблеток до широкополых шляп, осененных страусиными перьями; перчатки, туфли, сумочки, массивные  украшения… Она была настоящей звездой, любила все чрезвычайно броское, яркое, крупное.

Атмосфера этой выставки очень понравилась бы самой Людмиле Гурченко: домашняя, шумная… На мониторах постоянно транслируются передачи и концерты, в которых она участвовала, телевизионные интервью. Так что всюду слышен ее голос: поющий, вспоминающий, что-то декламирующий…

«Все мои недуги в работе излечиваются. Но если что-то не так в работе – дом меня не излечит. Дом, мой дорогой дом, прости. Прости меня, любимая семья, за то, что ты в жизни для меня не главное», – писала сама актриса. Может быть, поэтому практически все залы галереи посвящены ее работе, и только в одном из них воспроизведена домашняя обстановка. О повседневной жизни напоминает любимая чашка и конфетница, коллекция предметов из зеленого уранового стекла, туалетный столик и кресло из спальни актрисы. «Каждый предмет, каждый костюм, каждая мелочь интерьера, которую мы пытаемся здесь воссоздать, есть частица души Люси», – рассказывает ее муж, Сергей Сенин. Может быть, поэтому на выставке так явственно ощущается присутствие самой героини.

«Я живу только в работе!»

О непростом характере Л. Гурченко сегодня много говорят знавшие ее люди, а нам сподручнее вспоминать о ее творчестве и работе. И правда, если углубляться в чтение современных мемуаров, то покажется, что жизнь мастеров сцены представляет собой череду пустяков и забот, как у всех; но ведь были в их жизни и великие страницы, когда они поднимались над суетой в творческом вдохновении, заставляя зрителей плакать и смеяться. За такие минуты мы их помним и любим.

«Обсуждайте меня, когда я на съемочной площадке, – писала по этому поводу сама Гурченко в книге «Аплодисменты». – Там я улыбаюсь радостно и говорю своим голосом. И говорю то, что надо. А в больнице – моя болезнь. В коридорах на приемах — мои вынужденные прошения. В очереди у магазина  – удовлетворение потребностей. Тех же, что и у всех. Я живу только в работе! Остальное время гуляю, хихикаю, притворяюсь и жду, жду, жду – когда же начну работать, когда же заживу!»

Иногда кажется, что «легкий жанр» легок в исполнении. Но так ли это? Вот ушла Гурченко – и нет у нас ярких актрис музыкального жанра, нет интересных открытий. «Потому что для легкого жанра надо родиться!» – считала сама Людмила Марковна.

Она все стремилась объять: сама на себя шила, играла на аккордеоне, гитаре, пела, плясала, талантливо исполняла роли – и комедийные, и драматические; читала стихи, писала книги и даже записывала их на радио. С такой энергией, с такой способностью к умелому деланью действительно надо родиться. Как считает известный режиссер Роман Балаян, у которого Гурченко снималась в «Полетах во сне и наяву», многогранностью своего таланта она разительно отличалась от американских звезд, тиражирующих один и тот же образ: Греты Гарбо или Марлен Дитрих, например. Она даже в жизни лепила образ «Люси Гурченко» – женщины без возраста, яркой, куражистой.

«Какая Гурченко разная! Это оценят гораздо позже. Люся уникальна», – говорит о ней Балаян. В свое время она получила награду за лучшую женскую роль на международном фестивале в Маниле. Ее конкурентками были Фанни Ардан, Роми Шнайдер, Мерил Стрип… Ах, как мало мы ценим своих артистов! Как строго ценим свое!

Личностью быть тяжело

О родителях Гурченко всегда вспоминала с большой любовью: «... Я смотрю на фотографии мамы, папы, свои. И невольно улыбаюсь и чувствую острую щемящую ностальгию по тому неповторимому времени. Мне никогда не было скучно и неинтересно дома с моими родителями. Всегда что-то новое и обязательно радостное… В нашем доме была удивительная здоровая атмосфера… Никто не стеснялся быть слабым. Если кому-то плохо – прекращались шутки, и все силы, вся нежность и любовь переносились на того, кому тяжело».

«Папа прошел через всю мою и мамину жизнь, наполнив ее радостью, юмором, уверенностью, что мы с мамой – прекрасны», – вспоминала она. «Огромная моя страсть стать актрисой непрестанно подогревалась папой. Он в меня верил. Я к своей мечте шла прямо, без сомнений и раздумий, вбирая в себя все необходимое». 

Взяв штурмом ВГИК, талантливая харьковчанка, тем не менее, понимала, что ей еще «надо необыкновенно много читать; много нового узнать, очистить свою речь, исправить свой вкус,..  менять свои взгляды на жизнь, на искусство».  Советская столица была центром культурной, интеллектуальной жизни страны; молодые люди из провинции, талантливые, чуткие, жадно впитывали в себя этот мир знаний и развивались дальше.

Но времена были жесткие. Горе может принести не только ум: его может доставить и характер – если он такой неугомонный, как у Гурченко. После «Карнавальной ночи» последовал  взлет популярности, а затем – страшное падение. За «левые» концерты в 1957 году с критикой на молодую артистку обрушилась газета «Комсомольская правда».

«… Еще год назад комсомольцы Института кинематографии предупреждали увлекшуюся легкими заработками Людмилу Гурченко. Ее партнеров наказали тогда очень строго, с Людмилой же обошлись мягко: все-таки талантливая, снималась в главной роли, неудобно как-то. Снисходительность товарищей не пошла молодой актрисе впрок. Для виду покаявшись, она вскоре снова отправилась в очередные вояжи», – писали журналисты.

Последовали оргвыводы, и молодую актрису перестали приглашать сниматься в кино.

«Между двумя волнами моей жизни лежит долгий, бесконечный отлив. Но именно… с того времени откладывались самые острые впечатления, переживания и сны – вперемешку с дурацкими историями, сплетнями и анекдотами. Все это пестрое богатство долго таилось, и не верилось, что придет время, и оно выберется на свет. Эти годы меня закалили. В них заключены начала, которым потом суждено вылиться на экране в роли женщин, прошедших испытания жизнью. Зато теперь я знаю, что, пройдя сквозь самое невозможное, можно перенести все. И, все перенеся, человек может быть даже счастлив! Главное – суметь не растерять остатки доброты, человечности и душевного тепла», – писала об этом опыте Людмила Марковна.  Спустя годы она смогла пробить стену отчуждения и с триумфом вернулась на экран. Казалось, она боялась «сглазить» свою удачу и старалась поскорее поделиться с миром богатством своей неизрасходованной творческой энергии. Перестала уповать на случай и начала добиваться своего.

Держи фасон во что бы то ни стало!

Сегодня мэр города Харькова вспоминает о поездке Гурченко на родину: «Год назад она в течение пяти часов на высоких каблуках обошла весь город. А у нас кругом булыжные мостовые. Тем не менее, она не жаловалась на усталость. Напротив, говорила: “Я летаю по своему городу”».

 Люся Гурченко всегда старалась «держать фасон».

Такую философию жизни сформулировал для нее отец, который советовал дочке: «Бери с ходу», «дуй свое», «вжарь, як следует быть»…

«Сколько раз  я ни пробовала идти усредненным путем, никакие попытки не увенчались успехом. Я теряла свою индивидуальность и превращалась в среднее арифметическое», – делится она своим опытом.

«С крушения иллюзий, с разочарования началась моя борьба за свою независимость… Я так устроила свою жизнь, и личную, и профессиональную, что никогда не была в подчинении. Только по  Любви. Только по Уважению. Только преклоняясь перед талантом.  Это воспиталось и пришло не само собой», – так сформулировала она свое жизненное кредо.

Нужен музей музыкального кино!

На выставке царит дух Люси Гурченко. Такое впечатление, что она долгие годы создавала музей своей жизни, сохранив папин баян, мамин бубен, свой аккордеон и платье, в котором приехала завоевывать Москву, тьму афиш, фотографий и артистических костюмов. Так и напрашивается мысль о создании музея. Может быть, это будет музей советского музыкального фильма – Александрова и Любови Орловой, Рязанова и Людмилы Гурченко – да и всех наших прекрасных поющих актрис и талантливых режиссеров. Почему бы нет?

Выставка  «Людмила Гурченко» в галерее «Дом Нащокина» продлится до 30 марта.

 «Психологическая газета: Мы и Мир» (№1[185]2012)