|
Рудина Лариса Максимовна – кандидат психологических наук, доцент кафедры
социальной и этнической психологии Московского гуманитарного университета,
действительный член ППЛ (Профессиональной психотерапевтической лиги).
- Лариса Максимовна, вы изучали психологические факторы, из-за которых
женщина рискует получить осложнения при беременности. Чем вас привлекла
эта тема? Тем более что вы исследовали влияние не сиюминутных, а очень
глубоких психологических проблем, корни которых уходят в историю семьи
будущей мамы.
- Дело в том, что областью моих интересов в психологии было так называемое
психогенетическое направление. Одна из основных идей, которую это
направление разрабатывает, является следующее: точно так же, как ребенок в
чреве матери проходит в своем развитии основные этапы эволюции, так и
человек в онтогенезе повторяет историю своей семьи в трех-пяти
предшествующих поколениях. Мне было интересно также изучить так называемый
«атрибутивный стиль мышления».
- Что это такое?
- Человек по-разному относится к тому, что с ним происходит - в
зависимости от склада его мышления. Один говорит себе, что «сам виноват,
всегда у меня так получается», а другой объясняет свои неудачи причинами
локальными – «о да, сегодня у меня не лучший день»…
Я навещала свою знакомую в Центре планирования и репродукции семьи. Это
элитное учреждение - с точки зрения квалификации врачей, там работающих,
оборудования, условий нахождения пациенток. В Центре находятся женщины
после гинекологических операций разного уровня. И я обратила тогда
внимание на то, как по-разному они оценивали происходящее с ними. У них
различалось представление о своем будущем, «образ будущего», как говорят
психологи. Большинство женщин в своих разговорах, рассуждениях о том, что
они будут делать через месяц, когда планируют выйти на работу - не
осознаваемо представляли себя здоровыми. И там же лежала женщина, которая
была самой молоденькой среди них, и хирургическое вмешательство у которой
было самое минимальное. Вокруг нее целыми днями клубились родственники и
друзья. Они водили ее под руку, приносили ей морсики, протертые
бульончики, но она была обозлена на весь свет. На мужа - за то, что он
такой здоровый, на врачей - за то, что они недостаточно внимательны и не
догадались ей дать совет по какому-то вопросу… И дальше произошло
следующее. Женщины, которые видели картинку своего будущего оптимистично,
не просто ушли раньше (в Центре-то весь срок реабилитации составлял
три-четыре дня), но и ушли в существенно лучшем состоянии, чем эта
молоденькая пациентка. Через год она опять вернулась в стационар.
Мне предложили провести исследование именно в этом Центре планирования и
репродукции семьи в отделении патологии беременности. Я проработала там
более трех лет как психолог и психотерапевт. И в течение этого срока
продолжалось мое исследование.
- Случалось ли так, что женщины отказывались от занятий с психологом?
- Это было исключительно добровольное сотрудничество. Пациентки
реагировали на мое предложение очень живо и активно. Надо сказать, что за
три года только однажды женщина не пожелала принять участие в
исследовании. И оказалось возможным не только проводить тесты на фоне
беременности, но и выработать методы и даже методологии, с помощью которых
помогать женщинам с различными осложнениями. Получилось так, что
психотерапия была фоном, на котором лучше и проще компенсировалось
состояние здоровья женщины с помощью медикаментозного воздействия.
- Вы работали только с теми женщинами, которые были отобраны вами для
исследования?
- Занималась я вещами совершенно разными. Условием моего пребывания там
было оказание помощи любой женщине, которая ко мне обратится. Но среди
этого достаточно большого массива терапевтических случаев я отобрала для
дальнейшего анализа те из них, где были осложнения беременности с так
называемой «неизвестной этиологией». Речь идет о таких случаях, когда
осложнения не связаны с хроническими заболеваниями и перенесенным
хирургическим вмешательством, с какими-то драматическими событиями в жизни
женщины или неприятными переживаниями. Кроме того, в изучаемую мною группу
вошли только те будущие мамы, у которых были первые и желанные роды.
- Чем было вызвано такое ограничение?
- Если у женщины уже был неблагоприятный опыт течения родов, это могло
повлиять на характер протекания следующих – в силу одной только
мнительности, тревожного ожидания, опасения – то есть психологических
факторов.
Итак, помимо того, что все эти женщины рожали в первый раз, они были
здоровы и замужем, имели приемлемое материальное положение, жили в районах
города с благоприятной экологией. Всего в исследовании участвовало 300
женщин в возрасте 22-35 лет.
- Вы хотели избежать влияния медицинских, биологических, социальных и
экологических факторов?
- Именно так. Я стремилась понять, что же все-таки является
психологическими факторами риска при беременности.
- Удалось ли вам выделить такие факторы?
- Были выявлены три большие группы факторов, сочетание которых может стать
риском при беременности. То есть когда у женщины наличествует некое
сочетание психологических характеристик, то можно предсказать с достаточно
высокой вероятностью, что беременность у нее пройдет с осложнением.
- Какие же это психологические характеристики?
- Было проведено исследование «генетической» истории семьи женщины.
Разумеется, имеется в виду не запись наследственной информации на геноме,
а исследование истории семьи на протяжении нескольких поколений. У
человека существует некая семейная история – и из поколения в поколение
тиражируется определенная модель поведения, образец, которому следует
сначала дочь или сын, а потом и внуки.
Эти модели чаще передаются по женской линии, чем по мужской. Человек
следует им неосознанно в режиме «автоматического реагирования». Совершив
действие, человек может задуматься, правильно ли он поступил, но
импульсивно он следует этой устойчивой жизненной стратегии, принятой в его
семье.
В результате строится «генограмма» – это исследование моделей поведения,
которые в этой семье передаются из поколения в поколение.
Существует другой психологический фактор, который оказывает влияние на
состояние женщины. Это уже упоминавшийся «атрибутивный стиль мышления».
Подразумевается, что каждому человеку свойственно объяснять для себя
истоки событий, с ним происходящих, определенным образом, и его объяснения
носят пессимистический или оптимистический характер.
И третий влиятельный фактор – темперамент человека. Как мы говорим, «темпераментальные
характеристики». Очевидно, что флегматик не очень будет волноваться и
торопиться, даже если сама ситуация предполагает некую нервозность. В силу
темперамента его эмоциональный фон не будет «зашкаливать». Это отсутствие
экзальтации и высокой тревожности очень полезно для беременной женщины. И
наоборот, человек с устойчивым меланхолическим типом темперамента, который
привык прислушиваться к своим ощущениям, имеет негативный эмоциональный
фон, что не совсем благоприятно для нормального протекания беременности.
Оказалось, что сочетание трех этих факторов – типа темперамента, стиля
мышления и «генетической» модели поведения – соотносится с определенными
типами осложнений у беременной женщины.
Могу привести такой пример. Я работала с тремя группами пациенток,
состояние которых различалось по степени тяжести осложнений. У беременных
с наиболее тяжелым состоянием здоровья запись в медицинской карте звучала
абсолютно драматически: «Беременность, не совместимая с состоянием
здоровья женщины», то есть практически беременность была не совместима с
ее жизнью. И оказалось, что у этих женщин в генограммах присутствуют
различные неблагоприятные случайности, различные несчастные случаи, подчас
абсолютно немотивированные.
Одна из пациенток рассказывала мне, какая она невезучая, как всю жизнь ее
преследуют несчастья. Она говорила: «Прямо злой рок какой-то висит над
нашей семьей. Дедушку моего вообще лошадь убила копытом на конюшне».
- А как это случилось, - спрашиваю я ее, - что, твой дедушка был конюхом?
- Нет. - Может быть, он был хозяином коня или конюшни? – продолжаю
выяснять. – Нет. Дедушка просто шел мимо конюшни, видит – дверь открытая,
он и вошел. Тут его лошадь копытом и ударила…
Это типичное так называемое «полевое поведение», когда человек делает то,
что ему диктует конкретная ситуация. Шел мимо, увидел открытую дверь,
вошел, а там лошадь с копытами; шел мимо – это уже в другой генограмме –
увидел веревочку, дернул за нее, а сверху свалилась люлька, для малярных
работ предназначенная. Шел мимо, что-то лежит, наступил, упал в яму. Это
звучит как анекдот, но генограммы таких людей насыщены дикими
случайностями. Напрашивается вывод, что представители этих семей не учатся
на своих ошибках. Они ведут себя как дети. Именно для детей характерно
«полевое поведение»: увидел дырочку – всунул пальчик, увидел веревочку –
потянул, увидел игрушку – взял в рот.
Эту так называемую «тяжелую группу» я от полной безысходности обозначила
как «Horror» («Ужас»), потому что, условно говоря, моделью жизни для
женщин из такой группы является представление, что жизнь страшна. Их
картина мира пессимистична, им присуща очень высокая тревожность. Для меня
было неожиданным, но исследование выявило у них, кроме того, высокую
двигательную активность. Это замечательное свойство, тем более для
беременных, но в сочетании с другими их особенностями происходит
следующее: они не то что бы двигаются - они мечутся по жизни. Это
нецеленаправленное, «броуновское» движение, которое приводит к тому, что
женщины начинают встречаться с огромным количеством несчастий в своей
жизни. Ощущения такой женщины, когда она становится беременной, потрясающе
ярко выразила одна из них: «Я живу в полном опасностей Космосе, а теперь и
внутри меня Космос, полный опасности, неизвестный и неизведанный».
Избежать опасности, которая находится внутри, невозможно. Стремиться к
тому, чтобы ребенок не родился, социально абсолютно неприемлемо. Что может
сделать женщина на неосознаваемом уровне для того, чтобы все-таки
постараться избежать этой невыносимой опасности, которая находится внутри
нее? Только одно - тяжело заболеть. Отсюда и диагноз: «состояние здоровья
и беременность не совместимы».
- Можно ли говорить о том, что в эту группу попали женщины с
психосоматическими проблемами?
- Собственно, с этим не спорят и врачи. Здесь психологическая компонента
очень значима…
Вторую группу я назвала «Fatum» («Судьба»). Сюда вошли женщины,
демонстрирующие фатальную зависимость. Они беспомощны либо
псевдобеспомощны, но, в любом случае, они требуют помощи. Таких женщин не
очень много. Потому что некая зависимость, требовательность беременной
женщины воспринимаются социумом достаточно снисходительно – пусть себе
капризничает! Когда вокруг женщины «прыгают», ей нет необходимости уходить
в соматику, с ней все в порядке. Но если этого не происходит и ее жалобы
воспринимаются врачами прохладно, если она пессимистична и у нее, кроме
того, высокая эмоциональность, то она говорит себе: «Вечно так со мной!»
Она свои несчастья «размазывает» по временной шкале. Она оказывается вот в
какой ловушке: ребенок ведь еще более беспомощное существо, чем она.
Ребенок лишает ее возможности выстраивать привычное зависимое поведение. И
для этой группы характерным являлся следующий диагноз: «Задержка развития
плода».
И, наконец, в третью группу, которая получила название «Logic», входят
женщины с высоким интеллектуальным уровнем, замечательно вписанные в
социум. Они считают, что все должны делать сами, и делать замечательно.
Эти женщины привыкли контролировать себя самих и все вокруг себя. Они не
умеют только одного: расслабляться. А оказывается, что состояние
беременности контролю не поддается. И состояние постоянного напряжения, в
котором они находятся, плохо соотносится с беременностью. В результате в
этой группе весьма распространен диагноз «угроза выкидыша, тонус матки».
Расслабиться такая женщина не может, боится потерять контроль.
Такие три группы женщин мною были выделены, и для каждой группы мы
подобрали свой вид психотерапевтического воздействия.
- И жизненные установки женщин можно было откорректировать?
- Да. После диагностического этапа мы начинали с ними работать, используя
разные методики и тактики в зависимости от того, на что настроен клиент.
На фоне этой работы у беременных происходило улучшение их самочувствия.
- Вы показывали им, в чем суть их проблем?
- Эти женщины находились в стационаре в состоянии реальной беспомощности –
они были больны. Задачу свою я видела в том, чтобы у пациентки снять
состояние ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ беспомощности. То есть дать понять женщине, что
она может решать свои проблемы! Даже если она под капельницами лежит по
шесть часов каждый день. В процессе работы мы не говорили о самой
беременности. Мы решали абсолютно конкретные проблемы, связанные со
взаимоотношениями с мужем, свекровью, с работой. Допустим, женщина делится
со мной: «Я с работы уволилась, меня зовут туда и сюда, я не знаю, куда
пойти и что предпринять». Разумеется, это были поверхностные проблемы, но,
решая их, женщина начинала осознавать: «Я могу!» И это состояние
собственной значимости, и снятие беспомощности, приобретенной в прошлом,
влияло на ее самочувствие.
Я приведу еще один пример. У женщины в анамнезе было «привычное
невынашивание», обычно выкидыши следовали на 18-20 неделе. Когда мы с ней
встретились, у нее была уже шестая беременность и, как врачи ей сказали,
последняя, в силу состояния ее здоровья и организма. Можно понять ее
настроение. Да еще и муж был настроен категорично: «родишь – ладно, нет –
извини, мне нужны наследники, я уйду от тебя». Эта женщина была глубоко
верующим человеком, как она сама говорила, при этом с мужем жила в
гражданском браке, не венчанная. Она работала в одной организации,
числилась на работе в другой, а в трудовой книжке у нее ничего не было
записано. Точно так же, жила она в одном месте, квартира у нее была где-то
в другом, а прописана она была в третьем месте. И это состояние абсолютной
подвешенности феерически прослеживалось и в ее генограмме. Это была модель
«прерывания» – человек начинает дело и не доводит его до конца. Пошла она
в институт – не доучилась. С мужчиной сошлась – не расписалась. То есть ее
действия все время начинаются и не завершаются. Беременность начинается и
не завершается. Она и не может завершиться, поскольку модель такая! На
свой страх и риск, я упросила медиков на два дня отпустить ее из больницы,
чтобы она обвенчалась со своим мужем. У этой женщины существовал в течение
многих лет конфликт с сестрой по поводу дачного участка, который
унаследовали от бабушек и дедушек. Она созвонилась с сестрой, и они
договорились вместе пойти к юристу, а также решили, что надо будет сделать
после консультации с ним, в зависимости от его разъяснений. То есть
наметили пути решения и этой проблемы. Если использовать психологическое
слово, получили «гештальт» – завершенный оконченный цикл действий, по
поводу которого у человека уже не остается внутренней тревожности и
неудовлетворенности. Мы договорились относительно ее работы, что, в конце
концов, она может сама открыть так называемый ПБОЮЛ, предприятие без
образования юридического лица, тогда и тот работодатель, к которому она
тяготеет, и другой, который «тоже хороший», автоматически становятся ее
клиентами. Мы опять получили гештальт, завершили деятельность. Таким
образом, у женщины, лежащей на больничной койке, появился опыт успешного
завершения действий, начатых и не завершенных ранее в разных областях
жизни. Она счастливо дотянула эту беременность до 34-ой недели. И
благополучно родила.
- Лариса Максимовна, не могли бы вы рассказать о других моделях поведения,
которые существуют…
- Метод генограммы, в принципе, известен с середины 70-х годов, хорошо
разработан, стратегии поведения описаны достаточно хорошо. Но что показали
генограммы конкретно в моем исследовании?
Мы уже говорили о так называемом «паттерне прерывания», когда наследуется
незавершенность действия. Это был паттерн наиболее яркий и чаще других
повторяемый в истории семьи. Другая модель, о которой можно говорить, это
модель «не прощеной несправедливости». Неважно, реальная несправедливость
или кажущаяся – главное, что человек воспринимает ее таким образом и
обижается. Состояние обиды – очень тяжелое с точки зрения соматических
последствий.
- Каким образом передается модель обиды?
- Передается отношение к событию, к определенному типу ситуации,
взаимодействию с людьми: со мной поступили несправедливо. Вместо того
чтобы разобраться, сказать себе: «Да, здесь я сработал не лучшим образом»,
извиниться и считать инцидент исчерпанным, человек копит в себе обиду.
Выделялась в этих генограммах такая модель, которую я условно назвала
«Лозунг», или «Завет». То есть имеется некая идея, которую дети наследуют
от матери, либо от ближайшей родственницы по женской линии (от бабушки или
тетушки). Женщина могла воспринимать этот «лозунг» матери как собственный,
и тогда он становился лозунгом ее жизни. Но могло выйти и по-другому.
Допустим, она относится к нему резко отрицательно и выстраивает по
отношению к нему «антисценарий» - поступает каким угодно образом, но
только не так, как мать. Существует также возможность выстроить какой-то
конструктивный жизненный сценарий, но такое случается не очень часто,
потому что, к сожалению, это очень трудно сделать. Когда человек пытается
выстроить не то, что было в семье его родителей, а нечто другое, то он не
знает последствий того, что строит…
Еще одна красивая картинка. Женщина, которой 21 год. Она в изучаемую
группу не входила, обратилась ко мне за помощью. В разговорах о себе
начинала рассказ с 12-летнего возраста. Что происходило раньше, не может
вспомнить – был черный туман, который назывался «пьяный папа». В 12 лет
родители этой дамы развелись, девочка сменила школу, они с мамой сменили
место жительства. И с этого времени она себя помнит. В 19 лет выходит
замуж по любви за алкоголика, живет с ним восемь лет. Спрашиваю, что это
были за годы. – Черный кошмар. – Почему терпели? – Большая любовь…
Развелась, сейчас снова вышла замуж, как говорит, за абсолютно непьющего
человека из семьи алкоголиков.
Это ж надо их где-то находить, этих алкоголиков, вы пронимаете?
И меня она спрашивает: «Я так боюсь, чтобы он не запил. Подскажите, что
можно сделать, чтобы это не случилось».
Ее проблема заключается в том, что у нее есть опыт поведения с
мужчинами-алкоголиками. А опыта взаимодействия в счастливой, нормальной,
непьющей семье у нее нет, и своим ожиданием и страхом она буквально
провоцирует мужчину стать алкоголиком.
Еще одна распространенная модель поведения – это «Временной интервал». В
семье из поколения в поколение происходят некие события в точном
соответствии с календарем. Например, в одной семье все женщины выходят
замуж за мужчин, которые на два года моложе их. К конкретному времени
может быть привязан страх смерти. Нарисую такую картину. Мужчине 39 лет, у
него в 40 лет отец умер от инфаркта. И этот человек считает, что ему
осталось жить всего полгода, после чего он сам может получить инфаркт. Его
ожидание действительно уводит его в зону риска с точки зрения
кардиологических проблем.
Ну и так далее, довольно-таки много семейных моделей поведения.
- А проблемы во взаимоотношениях с родителями в детстве могут как-то
повлиять на характер протекания беременности?
- Бывает ситуации, когда у женщины конфликтные отношения с матерью длятся
в течение многих лет. Это, опять же, модель «не прощеной обиды». Женщина
испытывает обиду по поводу того, что мама плохо к ней относится. Или
только воображает, что это так. Но плохо думать о маме - нехорошо, и на
обиду наслаивается чувство вины. «Я плохая, если плохо думаю о маме».
Получается такой конгломерат из обиды и вины, который создает тяжелый
эмоциональный фон. А в результате возникают проблемы со здоровьем.
- Получается, что человеку надо выйти из привычного круга представлений о
себе, о других людях, о жизни. По-новому посмотреть на свои проблемы. И
психолог может ему в этом помочь.
- Я могу с осторожностью предположить, что если беременной женщине удастся
более оптимистично смотреть на мир и преодолеть состояние своей
беспомощности, то она станет более успешной личностью и сможет изменить
свою жизнь к лучшему.
Интервью провела Ольга Жигарькова
«Психологическая
газета: Мы и Мир» (№10[110]2005) |
